Коллектив авторов - Универсальная хрестоматия. 2 класс
Уже первые сборники Скребицкого «Простофиля и хитрецы» (1944), «Рассказы охотника» (1948) поставили его в ряд лучших детских писателей-натуралистов. Его книги всегда пользовались большой популярностью и в нашей, и во многих зарубежных странах, будучи переведёнными на многие иностранные языки – болгарский, немецкий, албанский, венгерский, словацкий, чешский, польский и другие. Единомышленником и литературным соавтором Георгия Скребицкого с конца 1940-х годов стала известная писательница-анималист Вера Чаплина. В соавторстве Скребицкий и Чаплина создают сценарии к мультфильмам «Лесные путешественники» и «В лесной чаще».
Осень
…Для своей работы взяла Художник-Осень самые яркие краски и прежде всего отправилась с ними в лес. Там и принялась за свою картину.
Берёзы и клёны покрыла Осень лимонной желтизной, а листья осины разрумянила, будто спелые яблоки. Стал осинник весь ярко-красный, весь, как огонь, горит.
Забрела Осень на лесную поляну. Стоит посреди неё столетний дуб-богатырь, стоит, густою листвою потряхивает.
«Могучего богатыря надо в медную кованую броню одеть», – подумала Осень.
Так и обрядила она старика.
Глядит – а неподалёку, с краю поляны, густые развесистые липы в кружок собрались, ветви вниз опустили. Им больше всего подойдёт тяжёлый убор из золотой парчи.
Все деревья и даже кусты разукрасила Осень по-своему, по-осеннему: кого в жёлтый наряд, кого в ярко-красный. Одни только сосны да ели не знала она, как разукрасить.
Вот и остались сосны да ели по-летнему тёмно-зелёными. И от этого ещё ярче, ещё наряднее сделался лес в своём пёстром осеннем уборе. Отправилась Осень из леса в поля, в луга. Убрала с полей золотые хлеба, а в лугах душистые копны сена сметала в высокие, словно башни, стога.
Опустели поля и луга. Ещё шире, просторнее стали. И потянулись над ними в осеннем небе косяки перелётных птиц: журавлей, гусей, уток…
Весна-художник
Приступила к работе Весна-красна. Не сразу взялась она за дело. Сперва призадумалась: какую бы ей картину нарисовать?
Вот стоит перед ней лес – ещё по-зимнему хмурый, угрюмый.
«А дай-ка я разукрашу его по-своему, по-весеннему!» Взяла она тонкие, нежные кисточки. Чуть-чуть тронула зеленью ветки берёз, а на осинах и тополях поразвесила розовые и серебряные серёжки.
День за днём всё наряднее картина весны.
На широкой лесной поляне синей краской нарисовала она большую весеннюю лужу. А вокруг неё, будто синие брызги, рассыпала первые цветы подснежника, медуницы.
Рисует день, другой. Вот на склоне оврага кусты черёмухи; их ветки покрыла Весна мохнатыми гроздьями белых цветов. И на лесной опушке, тоже все белые, будто в снегу, стоят дикие яблони, груши.
Посреди луговины уже зеленеет трава. А на самых сырых местах, как золотые звёзды, распустились цветы калужницы.
Всё оживает кругом. Почуяв тепло, выползают из разных щёлок букашки и паучки. Майские жуки загудели возле берёзовых веток. Первые пчёлы и бабочки летят на цветы.
А сколько птиц в лесу и в полях! И для каждой из них Весна-красна придумала важное дело.
Догадливая синичка
В детстве у нас было так заведено: как наступит осень, мы и начинаем ловить птиц для своего живого уголка. Много птиц за осень и зиму наловим и рассадим по клеткам.
А весной, только пригреет солнце, побегут по дорогам весёлые ручьи, – тут мы вынесем все клетки во двор, раскроем дверцы и выпустим птичек на свободу: летите в рощи, в леса, вейте гнёзда, выводите птенцов, а осенью опять возвращайтесь к нам на зимнюю квартиру.
Разные птички у нас в клетках зимовали: синицы, щеглы, снегири. Ловили мы их западнёй. Это небольшая клеточка, только дверца у неё устроена, как у мышеловки.
Вот мы, бывало, откроем западню, а к входу палочку-сторожок приставим, чтобы он не давал дверце захлопываться. Внутрь конопляных семян насыплем и повесим западню в саду на сучке дерева.
Прилетят в сад какие-нибудь птички, сядут на дерево, где западня висит, и увидят в ней зёрнышки. Подлетят к западне, полезут внутрь, чтобы зёрна клевать, сторожок зацепят – дверца за птичкой и захлопнется.
Один раз попалась нам в западню синица, да только какая-то бесхвостая. Взяли мы её и выпустили. А через несколько дней она опять попалась. Мы её снова выпустили. Так она за неделю несколько раз в нашей западне побывала. Прыгает, бывало, внутри, зёрнышки поклёвывает, будто она на воле, а не в запертой клетке. Такая уж, видно, смелая! Может, раньше где-нибудь в клетке жила, вот и привыкла. И презабавная была пичужка: без хвостика, совсем кругленькая, как пушистый шарик. Важно так, бывало, в клетке сидит, словно у себя дома.
Мы уж и не знали, что с ней делать. Как в сад ни придём – западня закрыта, а в ней бесхвостая синица сидит, зёрна клюёт. Не даёт нам других птичек ловить, да и только.
А потом попадаться вдруг перестала. Мы думали, не случилось ли что-нибудь с нашей старой знакомой, даже пожалели, что её к себе домой зимовать не взяли.
Только однажды утром приходим в сад, смотрим, а наша бесхвостая синичка около западни с ветки на ветку перелетает. Затем на крышку западни уселась, с крышки – на дверцу перебралась, а с дверцы прыг прямо в западню, да так ловко, что сторожок и не задела.
Стоим мы под деревом и смотрим, что же дальше будет. Наклевалась синичка досыта конопли, прыг из западни на дверцу, опять сторожок не задела. Посидела на дверце, почистила клювик, отряхнулась и улетела. Вот ведь какая догадливая: значит, смекнула, как ей в западню лазить, чтобы дверцу не захлопывать. Так всю зиму у нас и прокормилась.
Николай Иванович Сладков (1920–1996)
Николай Иванович Сладков родился в 1920 году в Москве, но всю жизнь прожил в Ленинграде, в Царском Селе. Здесь, неподалёку от его дома, было много старых лесопарков. С детства он любил природу и очень ею интересовался. Со второго класса начал вести дневники, куда записывал свои первые впечатления и наблюдения. С Виталием Валентиновичем Бианки – замечательным писателем, ставшим его учителем, другом и единомышленником – он познакомился, будучи юннатом. Вместе с Бианки он много лет готовил радиопередачу «Вести из леса», отвечал на многочисленные письма слушателей.
Во время войны добровольцем ушёл на фронт, стал военным топографом. В мирное время сохранил ту же специальность.
Много путешествовал, как правило, в одиночку, эти путешествия отражены в книгах. В молодости увлекался охотой, однако впоследствии отказался от этого занятия, считая спортивную охоту варварством. Вместо неё стал заниматься фотоохотой, выдвинул призыв «Не бери в лес ружьё, возьми в лес фоторужьё».
Бегство цветов
Долину у высокой снеговой горы за безводье назвали Мёртвой.
Мы пришли в долину в сумерках – ничего не успели разглядеть. А утром вдруг видим: по всей долине синие озёра в золотых берегах и холмы красных песков. Но глаза обманули нас. Не было в долине ни синих озёр, ни золотых песчаных берегов, ни красных холмов. Были цветы. В сырых впадинах синели незабудки. Они были такие яркие и такие синие, будто в них отразилось весеннее небо. Озёра незабудок окружали золотые лютики. А на сухих гривах горели маки. Маки были похожи на красные фонарики, зажжённые в зелёной траве. Их было много. Так много, что у нас начинало рябить в глазах и кружилась голова. Вот так мёртвая долина! Как хорошо!
– Плохо, – сказали чабаны. – Мёртвая долина. Скоро всё сгорит от жары. Овцам нечего будет есть.
– И цветы сгорят? – пожалели мы.
Чабан прищурился.
– Цветы уйдут.
– Как уйдут? Куда?
– Нас поведут на новые пастбища.
Шутник чабан. Нашёл проводников…
Прошло несколько дней. И вдруг мы заметили, что цветы-то действительно пошли! Цветы стали подниматься в гору! Каждый день они поднимались всё выше и выше.
Цветы уходили из Мёртвой долины.
Цветы спешили!
Синими волнами вверх по сырым лощинкам выплеснулись незабудки. По скатам лощин поднимались жёлтые лютики. Будто среди жёлтых песков бежали синие ручьи.
Маки поднимались по гребням отрожков.
Всё злее жгло солнце.
Всё выше и выше поднимались на гору цветы. Высокая гора. Первыми стали отставать незабудки. Они поднялись до верхних родничков и окружили их бирюзовыми колечками. Но лютики и маки поднимались ещё выше.
Ночи стояли душные, жаркие. За горами метались зарницы.
Вершина горы из белой стала бурой – сошёл последний снег. Из бурой стала зелёной – покрылась травой. И наконец – золотой: это на саму вершину поднялись первые лютики. А скоро среди зелени и лютиков зажглись красные фонарики – на вершину вскарабкались маки!
Вслед за цветами и травой потянулись в горы и отары белых овец. Они, как курчавые весенние облака, ползли по горным склонам.
А внизу в долине всё сгорело. Долина стала мёртвой.
Но мы смотрели на горы и радовались: там, наверху, сочные травы, красные цветы – большие будут курдюки у овец, душистое будет овечье молоко.
